... Со времён Генриха Мореплавателя европейские народы начали интенсивную экспансию в южные моря в поисках золота, слоновой кости и пряностей. Они топили арабские корабли, подкидывали индейцам одеяла с оспой, увозили негров в рабство, травили китайцев опиумом и создали великие империи, над которыми не заходило солнце, и которые формировали структуру глобальной экономики, оплачивавшие умственный, технический и нравственный прогресс Европы. В то же самое время русские упорно двигались по рекам (наиболее удобному и привычному для нас ландшафту) на восток, «навстречу солнцу», в Сибирь. Сравнительно небольшой речной струг, защищаемый стрелковым оружием и иногда легкими пушками, был вполне достаточен для того, чтобы сломить сопротивление дотоле безраздельных хозяев Северной Евразии — степных кочевников, и русский поток был неостановим — в 1581 году Ермак начал свой Сибирский поход, а уже в 1649 году Семён Дежнёв проплыл по проливу, который назовут не его именем, а именем Беринга. 68 лет от точки до точки.
Никакого идеализма в этом путешествии, как и в экспансии европейцев, не было...
... Но если разыгрывание этнической карты против нас неизбежно, то как быть с Арктикой, где сокрыты миллиарды тонн топлива на триллионы долларов, на которую Россия имеет все международные права, русские — все права первооткрываетелей и первоосвоителей, и нет ни единого племени, которое могло бы объявить независимость. Остаются белые медведи. Белые медведи — это очень удобно. В конечном счете — они не могут ничего сказать сами, а потому «экологи» из «Гринпис» могут безопасно говорить вместо них. Возможно, что если бы медведи могли заявить свою позицию, они бы указали на то, что им нравится Россия, где их отстрел официально запрещен с 1956 (от браконьеров это спасает не всех, но в целом популяция стабильна и даже растет), в отличие от Канады, США и Гренландии, где охота есть, хотя и лицензирована. Возможно, что они дружелюбно договорились бы с Газпромом о поставках трески, которой питаются, и кока-колы (которую, если верить рекламе, только и пьют). Но, увы, заявить свою позицию белые медведи не могут — другие нахрапом пытаются захватить право говорить вместо них.
Совершенно очевидно, что экология здесь — только предлог, и провокационные действия гринписовцев, и начатая по всему миру истерия, и требования «забрать у России Арктику» преследуют ровно одну цель — которая и прозвучала в конце — забрать или хотя бы потеснить Россию в Арктике. Как-то обойти тот факт, что из-за громадной протяженности нашей арктической границы мы автоматически получаем права на почти половину арктического шельфа и всех его ресурсов. Но давайте все-таки разберемся с экологической составляющей проблемы. В конечном счете, никто, полагаю, не хочет, чтобы медведи пострадали.
Разработка нефти на шельфе опасна возникновением её разливов в результате аварий платформ, самой знаменитой из которых была авария на платформе BP в Мексиканском заливе, а также происшествий с танкерами, таких как авария танкера «Эксон Валдиз», налетевшего в 1989 году на риф у берегов Аляски. Когда нефть разливается — она покрывает воду тонкой пленкой, соприкосновение с которой ведет к гибели задыхающегося планктона, которым питаются рыба, птицы и животные, лишает теплоизоляции птиц, животных, которые гибнут от переохлаждения и отравляет рыбные икринки. Чтобы предотвратить катастрофу, распространение нефтяного пятна стараются ограничить при помощи плавучих бонов, нефть удалить, или, если это невозможно, осадить, разбрызгивая над водой особые вещества — диспергенты, которые разбивают нефтяную пленку в капли, осаживаемые на дно. После того как пленка побеждена, планктон, как правило, быстро восстанавливается и перерабатывает остатки до безопасного для экосистемы уровня.
Опасность арктических разливов состоит в том, что если поведение нефти на открытой воде хорошо известно и описано строгими уравнениями, то её же поведение подо льдом труднопрогнозируемо, под ледяной коркой нефть может держаться месяцами, не поддаваясь никаким средствам очистки (до нее просто нельзя добраться), а в конечном счете будет вынесена на арктическое побережье, очистить которое (это вам не карибский песочек), будет довольно трудно. Конечно, катастрофичность последствий не надо преувеличивать — рыба всегда имеет возможность уйти от нефти на глубину, а районы нереста арктической рыбы столь велики, что вероятность попадания под заражение всей или хотя бы большей части икры ничтожна. Уход нефти под лед исключает соприкосновение с нею птиц — они могут встретиться только на открытой воде, очистка которой как раз проблемы не составляет, точно так же и медведи вряд ли будут специально биться головой об лед, чтобы наглотаться нефти. Таким образом, сложнее всего нефть убрать оттуда, где её экологическая опасность ниже, чем на открытой воде.
Риски в случае катастрофы, конечно, очень неприятны, спасательная операция в арктических условиях — очень сложна и дорога (ликвидация аварии «Эксон Валдис», произошедшей не совсем в Арктике обошлась в 2 млрд. долларов США в ценах 1989 года), но повода для алармизма эта ситуация не дает — скорее это серьезный научный и технический вызов. Эффективность средств очистки льда остается низкой, и основным методом борьбы с ледовыми разливами являются сжигание нефти в разводьях или сбор и сжигание самого льда. Основная сложность этой операции состоит в неразвитой транспортной инфраструктуре Арктики. И это является, прежде всего, поводом развивать эту инфраструктуру по крайней мере в районе платформ и на маршрутах танкеров — то есть в зоне повышенной опасности. Цена вопроса не мала, но её никак нельзя назвать беспредельной. Скажем, оборудование средствами сбора нефти обойдется в 50 млн. долларов (1,5 млрд. рублей) — стоимость некрупного регионального или незначительного федерального проекта, несопоставимая с предполагаемыми от нефтедобычи доходами. Во столько, к примеру, обойдутся Минрегиону планируемые им «Центры толерантности». Если во что и может упереться ситуация, так это в столь обычный у нас «распил», но это уже никак не экономическая и не экологическая, а полицейская и политическая проблема.
Другими словами, угроза нефтяных разливов в Арктике реальна. Она серьезна, и в ней есть дополнительные риски (фактор льда). Ею, безусловно, необходимо заниматься, если мы, конечно, не хотим, чтобы наша Арктика превратилась в нефтяную лужу. И обоснованные претензии к российским компаниям, для которых экология отнюдь не стоит на первом месте, имеются. Но ничто не дает оснований ни для алармизма, ни для воплей «спасите Арктику», ни для пиратских рейдов на нашу нефтяную платформу, которая создавалась именно для того, чтобы отработать технологию нефтедобычи в Арктике. Необходимо закупать оборудование для сбора нефти, разрабатывать технологию очистки, особенно льда. Необходимо создавать национальные заповедники, такие как «Остров Врангеля», где безопасность «коренных обитателей Арктики» будет стопроцентно гарантирована. Но не надо делать вид, что разработка Россией энергоресурсов в Арктике — величайшая экологическая угроза человечеству. Это откровенная и наглая ложь.
Степень экологической опасности современных систем природопользования, вообще, очень сильно преувеличена и продолжает преувеличиваться. Например, не так давно опровергнут миф, что Сахару превратили в пустыню древние скотоводы и земледельцы. Оказалось, что высыхание шло медленно, плавно и заняло не одно тысячелетие — и люди были его жертвами, а не виновниками. Климатические проблемы последних лет еще раз показывают очевидную тенденциозность лжи о вызванном якобы антропогенными факторами «глобальном потеплении» климата. Похоже, что реальность прямо противоположна — человеческая деятельность немного разогревала планету, создавая для нас комфортные условия посреди очередного цикла глобального похолодания. И имитация бурной экологической деятельности может привести как раз к резкому падению температуры и связанным с этим весьма неприятным последствиям. Столь же лжив и миф об «экологичном природопользовании» примитивных рыболовов, оленеводов и охотников на морского зверя. Читателям стоит ознакомиться с прекрасной монографией советского (теперь, увы, американского) этнолога И.И. Крупника «Арктическая этноэкология», где прекрасно показано, что экологическое поведение «туземцев» никак не подчинено стремлению к «равновесию с природой». Напротив, охотники на морского зверя хищнически уничтожают столько добычи (моржей, китов, яиц птиц), сколько могут уничтожить, даже если не в силах потребить всё добытое. «Добрый дикарь» просвещенческой мифологии на деле оказался гораздо большим врагом экосистем, в том числе и арктических, чем современный инженер-технолог, объяснить которому экологические риски его действий, как правило, труда не составляет.
Никаких экологических оснований «спасать Арктику от России» не существует. Их в любом случае меньше, чем, к примеру, оснований «спасать Амазонию от Бразилии» или тропические леса Африки от всего мирового сообщества. А угроза зеленому поясу планеты сегодня гораздо весомей, чем «холодильнику». Почему же вместо борьбы с этой реальной угрозой в мире упорно инициируется истерия по поводу русской Арктики? В том, что мы имеем дело именно с истерией может убедиться всякий, посмотрев, к примеру, прекрасный фильм Жака Перрена «Океаны», где после красивых постановочных съемок того как большие рыбы едят маленьких, и всюду кипит борьба за существование, вам, на фоне белых медведей, начинают настойчиво, менторским тоном вдалбливают мысль, что деятельность человека в Арктике ну просто очень вредна и угрожает смертью всему живому.
Ответ я уже дал в начале, и он очевиден. Проблема не в том, что работы российских компаний угрожают уничтожить экосистему Арктики. Проблема в том, что экономическая экспансия в Арктике закрепляет за Россией место энергетической державы на столетие или до изобретения и внедрения эффективной альтернативы нефти и газу. Не испытывая к нам никакой любви или приязни, просчитавшиеся в эпоху «раздела мира» с направлениями и характером экспансии, страны Запада хотели бы вынудить Россию поделиться. Все требования к России «помнить о глобальной ответственности», «не забывать, что Арктика принадлежит всем людям Земли» и т.д. — это именно разговоры в пользу бедных.
Разумеется, пока Испания чеканила серебро, Британия получала хорошие деньги на работорговле и торговле опиумом, а Франция пробивалась ростовщичеством, никто из них с Россией ничем делиться не собирался — напротив, мы были втянуты в схемы не слишком выгодного для нас полуколониального обмена — прежде всего в торговлю зерном, которого регулярно самим не хватало. Бесплатно обеспечивать нашу индустриализацию и освоение нами наших ресурсов тоже никто не собирался — за часто устаревшие машины и инженеров требовали русское зерно, русскую нефть, русский уголь, русское золото и итальянские картины из русского Эрмитажа. Ни одно людоедство последних десятилетий не сравнится с теми людоедствами рубежа 1920-30-х, на которые шла советская власть, дабы оплатить индустриализацию (цель средств ни разу не оправдывает, просто забывать об этой цели тоже не надо).
Разумеется, никаких оснований отдавать другим то, что нажито непосильным трудом и кровавым потом, у нас нет. Аргументы из серии «вам что, жалко?», «дети в Африке голодают», «у вас огромная территория и небольшое население — это несправедливо» и т.д. — это и вовсе детский сад, а из уст профессоров ВШЭ и прочих странных людей и вовсе смердят смердяковщиной. Поэтому и звучат псевдоубедительные аргументы от экологии и заботы о будущих поколениях.
О будущих поколениях мне уже приходилось говорить. Эти разговоры о том, чтобы «отложить на завтра» и «позаботиться о внуках», ведутся в атмосфере постоянного обсуждения вопроса, что никакого «завтра» у русских нет — то ли мы свалимся в демографическую яму, то ли РФ будет расколота повторением 1991 года, то ли медным тазом накроется вся глобальная экономическая система. Так или иначе, любые разговоры о «будущих поколениях» — это дешёвая разводка. Единственный способ позаботиться о будущем для наших детей — это как можно больше потратить, приобрести, краткосрочно и среднесрочно инвестировать здесь и сейчас. Пока мы живы, руки работают и голова варит. И когда нам говорят «отложите на завтра» — это значит «отнимите у себя и своих детей и оставьте нашим». Перебьются.
Когда кто-то кричит о «хищнической разработке русскими Арктики», он заботится об интересах хищнической разработки Арктики нерусскими. Наш с вами достаток в настоящем и достаток наших детей, тепло в нашем доме зависит процентов на 90 именно от сохранения Арктики в руках России. Уступим пядь - сами превратимся в вымерзшую пустыню до широты города Гагры. «Будут люди холодные, хилые, убивать, голодать, холодать» — как писал Мандельштам.
Сегодня Россия слаба, а русские не вполне хозяева в своем доме. И это весьма благоприятный момент для того, чтобы попытаться лишить нас большей части тех стратегических ресурсов, которые были приобретены нашими дедами и прадедами в куда более благоприятные времена.
http://www.rus-obr.ru/ru-web/27035
